Весной 1820 года Пушкин был выслан из Петербурга и подвергнут опале: дерзкие стихи и эпиграммы навлекли на него гнев императора Александра I. Если бы не заступничество Н.М. Карамзина, А.И. Тургенева, П.Я Чаадаева, неизвестно, чем бы все обернулось. Пушкин был удален из столицы, получив перевод по службе – прикомандирован к канцелярии генерала И.Н. Инзова, попечителя над иностранными колонистами на юге России. «Петербург душен для поэта, — писал Пушкин. – Я жажду краев чужих, авось полуденный воздух оживит мою душу».
Крупногабаритная бытовая техника в Минске стоит немало, и не всегда целесообразно тратить крупную сумму на холодильник для дачи, съемной квартиры или общежития. Заказать бытовую технику в Минске по хорошей цене вы можете в магазине https://btbu.by/.
В Крым Пушкин приехал вместе с семьей генерала Н.Н. Раевского. Сын генерала Николай Раевский был лицейским другом Пушкина, и опальному поэту было позволено совершить путешествие на Кавказ и в Крым вместе с этим семейством.
Таврида для всех русских начала XIX века – страна, «исполненная воспоминаний». Ее мало кто видел, ездили туда редкие одиночки (хотя путешествия в Крым постепенно становились модой), но о ней много знали из древних авторов. Это был край, овеянный легендами, благословенная «полуденная земля». До 1830-х годов путеводителей по Крыму не было и путешественники отправлялись в Тавриду, вооружившись «Географией» Страбона или обширным трудом П.С. Палласа.
Конечно, Пушкин не мог упустить случая побывать в Крыму. Разлад и смятение последних месяцев в Петербурге сменились дружелюбием и любовью, которой был окружен Пушкин в семье Раевского. Своему брату Льву Сергеевичу, Левушке, он писал: «Суди, был ли я счастлив: свободная, беспечная жизнь в кругу милого семейства; жизнь, которую я так люблю и которой никогда не наслаждался – счастливое, полуденное небо; прелестный край; природа, удовлетворяющая воображению, — горы, сады, море; друг мой, любимая моя надежда увидеть опять полуденный берег и семейство Раевского».
«С полуострова Таманя, древнего Тмутараканского княжества, открылись мне берега Крыма». Известие о том, что легендарное русское княжество находилось на Таманском полуострове, стало сенсацией конца XVIII столетия. В 1792 году на Таманском городище найдена была мраморная плита с русской надписью 1068-1069 годов, в которой упоминалась Тмутаракань. Пушкину наверняка показывали этот камень, на котором было написано: «Въ лето 6576 (1065), индикта 6, Глебъ князь мерилъ море по лёду, от Тмутаракани до Керчи 30054 сажени». В Тамани путешественникам пришлось задержаться на три дня из-за сильной бури на море. Ожидая, пока буря утихнет и можно будет переправиться в Крым, Пушкин вряд ли предполагал, насколько эта земля завладеет его воображением.
Керчь
Керчь, однако, Пушкина слегка разочаровала. «Здесь увижу я развалины Митридатова гроба, здесь увижу я следы Пантикапеи, думал я, — на ближней горе посреди кладбища увидел я груду камней, утесов, грубо высеченных, заметил несколько ступеней, дело рук человеческих. Гроб ли это, древнее ли основание башни – не знаю. Ряды камней, ров, почти сравнявшийся с землей, — вот все, что осталось от города Пантикапеи». Глазам Пушкина предстал городок в две улицы. Всюду сушилась рыба и валялись «порфирные обломки» колонн и статуй. Города Боспорского царства – Мирмекий, Тиритака, Нимфей — были раскопаны археологами много лет спустя. Возможно, Пушкин видел и крепость Еникале (ее построили турки в 1706 году).
Феодосия
[quote style=»boxed»]Из Керчи приехали мы в Кефу, остановились у Броневского, человека почтенного и по непорочной службе своей и по бедности. Теперь он под судом и, подобно старику Вергилия, разводит сад на берегу моря, недалеко от города. Виноград и миндаль составляют его доход. Он… имеет большие сведения о Крыме, стороне важной и запущенной[/quote] . Семен Михайлович Броневский был, действительно, фигурой примечательной…
Широко образованный человек, служивший еще при Екатерине, он много ездил, бывал за границей. В 1810-1816 годах он был феодосийским градоначальником и слыл большим знатоком Крыма. Из остатков феодосийских древностей Броневский собрал целую музейную коллекцию, которую можно увидеть и сейчас.
В Феодосии было на что посмотреть. Под стенами Генуэзской крепости сохранились древние христианские храмы. Позже, когда Кафой завладели турки, многие церкви были переделаны в мечети. Тогда Феодосия называлась Кучук-Стамбул (Малый Стамбул), и путешественников поражали огромные турецкие бани с восемнадцатью куполами.
Скорее всего, Пушкин побывал и на Карадаге. Среди черновиков «Евгения Онегина» есть рисунок Золотых ворот (см. Путешествие на Карадаг). Но во времена Пушкина эта скала еще сохраняла свое древнее татарское название – Шайтан Капу – Чертовы ворота. Считалось, что где-то там, среди скал, находился вход в преисподнюю, и Пушкин бросился смотреть Карадаг.
Гурзуф
[quote style=»boxed»]Отсюда (из Феодосии) морем отправились мы мимо полуденных берегов Тавриды в Юрзуф… Корабль плыл перед горами, покрытыми тополями, виноградом, лаврами и кипарисами; везде мелькали татарские селения… Проснувшись, увидел я картину пленительную: разноцветные горы сияли; плоские кровли хижин татарских издали казались ульями, прилепленными к горам; тополи, как зеленые колонны, стройно возвышались между ними; справа огромный Аю-Даг… и кругом это синее, чистое небо, и светлое море, и блеск, и воздух полуденный…[/quote]
И сейчас такое же радостное настроение охватывает любого туриста при виде Южного берега Крыма.
У нас даже есть возможность увидеть то же самое, что тогда, утром, увидел Пушкин: ведь и Аю-Даг, и тополя, и море – те же самые, что и сто, и двести лет назад. Раевские поселились в доме дюка Ришелье – единственном европейском строении на всем Южном берегу. Об этом удивительном доме вспоминают почти все путешественники позапрошлого века, побывавшие в Крыму. Ришелье построил его, когда был губернатором Тавриды, но никогда там не жил и великодушно приказал держать его открытым для всех проезжающих. Сейчас этот дом можно увидеть, хотя с тех пор он много раз перестраивался: он находится на территории санатория имени Пушкина. Пушкин прожил в Гурзуфе три недели и всегда считал их «счастливейшими минутами» своей жизни. Еще бы!
[quote style=»boxed»]В Юрзуфе жил я сиднем, купался в море и объедался виноградом; я тотчас привык к полуденной природе и наслаждался ею со всем равнодушием и беспечностью неаполитанского lazzarone. Я любил, проснувшись ночью, слушать шум моря – и заслушивался целые часы. В двух шагах от дома рос молодой кипарис; каждое утро я навещал его и к нему привязался чувством, похожим на дружество. Вот все, что пребывание в Юрзуфе оставило у меня в памяти.[/quote]
Поездка по Южному берегу и Западному Крыму
5 сентября Пушкин и оба Раевские покинули Гурзуф и отправились верхом по знаменитым местам Южного берега в Бахчисарай и Симферополь. В то время еще не существовало дороги вдоль побережья, а тропы были такие узкие и извилистые, что ездить по ним можно было только верхом. И.М. Муравьев-Апостол вспоминал, что лошади временами едва пробирались вдоль берега, а всадники замирали от страха, проезжая через стремнины, ущелья и пропасти. Путники добрались до Никитского ботанического сада, потом проехали Верхнюю Массандру и увидели Ялту. Здесь (как и в Алупке, и в Симеизе) повторилась та же история: вместо славного византийского города – небольшая деревня, остатки стен старинной греческой церкви. Алупка – такая же деревенька (в сорок дворов, с мечетью). Романтический дворец графа Воронцова начнут строить здесь позже, в 1824 году.
В нескольких километрах от поселка Оползневое (бывший Кикинеиз) тропа начинает подниматься, приближаясь в яйле и переходя в каменную лестницу, высеченную в скалах. Это знаменитая Чертова лестница, в течение многих веков служившая единственным путем, соединявшим горный и степной Крым с Южным берегом. Она существовала тысячи лет. Ступени, высеченные в камне, довольно широки, но находятся далеко друг от друга. На протяжении шестисот метров лестница делает более сорока крутых поворотов. «По горной лестнице взобрались мы пешком, держа за хвост татарских лошадей наших. Это забавляло меня чрезвычайно, и казалось каким-то таинственным восточным обрядом».
Сверху, с Яйлы, путники могли в последний раз полюбоваться видом Южного берега. Дальше их путь лежал к мысу Фиолент, где находилась другая знаменитая достопримечательность – храм богини Дианы. Традиция прочно связывала это место с именем Ифигении – дочери греческого царя Менелая, спасенной богами от гибели и перенесенной в Крым; по преданию, она стала жрицей богини Дианы. Следуя по территории Херсонеса через Севастополь и Инкерман, Пушкин с друзьями доехали наконец до Бахчисарая.
Бахчисарай
Бывшая столица Крымского ханства поражала путешественников тем больше, что возникала перед ними неожиданно, за поворотом дороги. Во времена Пушкина Бахчисарай еще сохранял вид самого настоящего восточного города. Все дома – в два этажа, окнами во двор, с балконами, деревянными решетками, зелеными внутренними двориками. Вся его жизнь сосредоточивалась на главной (и единственной) улице, обставленной по обеим сторонам лавками, лавчонками и мастерскими ремесленников. В Бахчисарай съезжались купцы со всего Крыма. Когда Пушкин и Раевские въехали в город, как раз начинался байрам – осенний мусульманский праздник с народными играми и состязаниями.
Ханский дворец, который так стремились увидеть путешественники, тоже находился на главной улице. Его тонкие башенки, пестрые решетчатые рамы, фонтаны и потаенные прохладные комнаты навевали мысли о восточной роскоши и неге. Но вид дворца не оправдал ожиданий: Пушкин увидел не тот, старый дворец, который сгорел в 1736 году, а восстановленный и отремонтированный (причем ему постарались придать более «восточный вид»). Пушкину не понравились «полуевропейские переделки некоторых комнат». Ему досадно было, что ханский дворец истлевает в небрежении. Знаменитый Фонтан слез выглядел не лучше: «из заржавой железной трубки по каплям капала вода». Но через четыре года, уже в Михайловском, Пушкин именно этому фонтану посвятил стихотворение. В память о Пушкине на мраморном выступе фонтана теперь всегда лежат две розы: белая и красная.
Симферополь
Симферополь был последним городом, в котором побывал Пушкин, перед тем как уехал из Крыма в Кишинев. О Симферополе Пушкин не оставил никаких заметок, поэтому неизвестно, каковы были его впечатления. Все же, наверное, ему жаль было расставаться с Крымом. Всю свою жизнь Крым дорог был его сердцу, а к поэме «Таврида» он выбрал эпиграфом слова Гете: «Верни мне мою молодость».
[quote style=»boxed»]Волшебный край! Очей отрада!
Все живо там: холмы, леса,
Янтарь и яхонт винограда,
Долин приютная краса,
И струй и тополей прохлада,
Все чувство путника манит,
Когда, в час утра безмятежный,
В горах дорогою прибрежной
Привычный конь его бежит,
И зеленеющая влага
Пред ним и блещет и шумит
Вокруг утесов Аю-дага…[/quote]
По материалам:
- Выгон М.И. Пушкин в Крыму. – Симферополь, 1974.
- Мальгин А.В. Русская ривьера. – Симферополь, 2004.
- Пушкинские места: Путеводитель. – М., 1988.
Полезная информация об Александре Сергеевиче
Феодосия, 16 августа во второй половине дня Раевский и Пушкин приехали в Феодосию. Пушкин в письме брату писал:
«Из Керчи приехали
Мы в Кефу, остановились у
Броневского, человека почтенного
По непорочной службе своей и по бедности.»
Судя по письму поэта, Раевский И Пушкин жили не в самой Феодосии, а на даче, рядом с городом. Сегодня это территория санатория. На мемориальной доске, установленной у входа в санатории, высечено «Здесь 16-18 августа 1820г. остановился проездом в Гурзуф великий русский поэт А.С.Пушкин». «Новая Феодосия» ничем не отличалась от «Новой Керчи» — несколько тысяч жителей, несколько улиц, несколько достопримечательностей. А.С.Грибоедов, пробывший в городе пять лет спустя после Пушкина, отметил «чудно смесь вековых стен прежней Кафы и наших однодневных мазанок». Среди чиновников романа «Евгения Онегина» есть интересный рисунок Золотых ворот Карадага. Можно предположить, что Пушкин совершил дальнюю прогулку на этот застывший вулкан. Если о поездке на Карадаг сохранилось одно, хотя бы и косвенное, свидетельство – рисунок скалы, то ни о каких других путешествиях поэта дынных нет. Из Феодосии Раевские и Пушкин отправились морем в Гурзуф. Военный корабль, на берегу которого состоялось это путешествие, отплыл из Феодосии вечером 18 августа.
Гурзуф
Морское путешествие закончилось на рассвете 19 августа. В письме брату поэт рассказал о том, как оно протекало:
«Отсюда морем отправились мы мимо полуденных берегов Тавриды в Гурзуф, где находилось семейство Раевского…»
Элегия, о которой пишет поэт – это знаменитая элегия «Погасло дневное светило»
«Погасло дневное светило;
На море синее вечерний пал туман.
Шуми, шуми, послушное ветрило,
Волнуйся подо мной, угрюмый океан»
Впечатления от Гурзуфа, увиденного на рассвете, и через четыре года сохранили свою свежесть:
«Проснувшись, увидел я картину пленную: разноцветные горы синели; плоские кровли хижин татарских издавали казались ульями, прилепленными к горам; тополи, как зеленые колонны, стройно возвышались между ними: справа огромный Аюдаг…. И кругом это синее, чистое небо, и светлое море, и блеск, и воздух полуденный…»
Почти три недели провел поэт в Гурзуфе. И всегда считал их «счастливейшими минутами» своей жизни. Жил он вместе со всеми Раевским в доме Дюка Ришелье. Это единственное на берегу Крыма место, о котором с полной уверенностью можно сказать: «Здесь жил Пушкин» Сегодня в этом доме – музей А.С.Пушкина. Как расположились в пяти комнатах все Раевские И Пушкин, представить трудно. Некоторые исследователи полагают, что А.С.Пушкин и Раевский занимали кабинет под крышей. Но вспоминания Е.Н.Раевской, записанные Я.К.Гротом, опровергают это мнение. Она рассказывала о том как, Пушкин и Николай Раевский читали по-английски Байрона и каждый раз, когда не знали какого-то слова, «посылали наверх к Катерине Николаевне за справкой».
Скорее всего, в Массандре и большом кабинете под крышей жили все барышни Раевские и с ними гувернантка, а Пушкин и Николай Раевский – в одной из маленьких комнат единственного тогда жилого этажа.
О занятиях поэта в Гурзуфе известно мало. По воспоминаниям Раевских, это были литературные разговоры, чтение – поэт перечитывал Вальтера, «добытого в какой-то старинной библиотеке», Байрона и Андрея Шенье. А еще он продолжал заниматься английским языком. В Гурзуфе, по собственному выражению Пушкина, опять «закружились рифмы», опять он «начал думать стихами». А на страницах рукописей читаем: «Юрзуф». Даже год спустя работая над «Тавридой», поэт воодушевляется. Давайте совершим прогулку по Гурзуфу, а путеводителем по нему будут стихи Александра Сергеевича Пушкина. Вот древние развалины:
«Когда луна сияет над заливом,
Пойду бродить на берегу морском
И созерцать в забвенье горделивом
Развалины, поникшие челом…
И волны бьют вокруг валов обгорелых.
Вокруг ветхих стен и башен опустелых».
А это гора Аю-Даг (в то время она называлась Святой горой – так переводиться ее древнее «Айя»). Она овеяна столькими легендами и преданиями!
«В городах дорогою прибрежной
Привычный конь его бежит,
И зеленеющая влага
Пред ним блещет и шумит
Вокруг утесов Аю-Дага»
Оливковая роща на берегу моря, у песчаного пляжа. Здесть хорошо побыть одному.
«Там на берегу, где дремлет лес священный,
Твое я имя повторял:
Там чисто я бродил уединенный
И вдаль глядел…и милой встречи ждал».
В Гурзуфе пещер нет. Но есть так называемый «Скала Пушкина» с гротами, вымытыми морской водой. Попасть в них можно только на лодке со стороны моря. В Гурзуфе было два фонтана. Один – в центре деревни, другой – выше по дороге, над древней. На первом красовалась мраморная доска с надписью, почти дословно повторяющей слова Пушкина. Эти гурзуфские фонтаны были разрушены крымским землетрясением 1927 года и уже не восстанавливались в прежнем своем виде.
Поездка по Южному берегу
4 сентября Пушкин и Раевские покинули Гурзуф и отправились верхом по Южному берегу Крыма в Бахчисарай и Симферополь. В то время еще не существовало дороги вдоль побережья ( постройка ее начинается только в 1824 году), а тропы были узкие и опасные. По воспоминаниям И.М.Муравьева — Апостола, «лошади временами едва прибилась вдоль берега, а всадники замирали от страза, проезжая через стремнины, ущелья и пропасти».
Никитинский ботанический сад.
Документов о посещении этого места не сохранилась, но, ни одного путешественник тогда не проезжало мимо замечательного сада: он считался важнейшей достопримечательностью «Нового Крыма». Основал этот уникальный заповедник Христиан Стевен – врач по образованию, агроном по занятиям и ботаник по призванию. Он был родным братом лицейского товарища Пушкина Ф.Х.Стевена. В 1820 году Стевен уже демонстрировал приезжающим великолепный сад на месте дикого оврага. Дальше дорога шла вдали от побережья через Верхнюю Массандру, Гаспору, Кориез и Мисхор до Алупки.
Алупка.
У Алупки нынешней и Алупки начала девятнадцатого века общим является только название. Сегодня это уютный курортный город с великолепным парком и знаменитым Воронцовским дворцом. Пушкин увидел деревеньку в сорок дворов. В Алупке остановились на ночлег.
Георгиевский монастырь
Георгиевский монастырь, куда приехали наши под вечер 6 сентября – место необыкновенное. Высеченный в скалах, он словно висит над морской пучиной. Все поражает воображение: узкая крутая лестница, дикие скалы, бескрайний простор моря… В «Отрывке..» читаем:
«Георгиевский монастырь и его крутая лестница к морю оставили во мне сильное впечатление»
Пушкин посетил развалины храма Дианы. По преданию, это место связанно с имением Ифигении – дочери греческого царя Агамемно, спасенной богами от гибели и перечисленной в Крым. Она стала жрицей храма Дианы. Большинство путешественников, сверяясь с описаниями древних, считало, что храм был неподалеку от Георгиевского монастыря, на мысе Фиолент.
Утром 7 сентября путешественники отправились в Бахчисарай и были там во второй половине дня.
Бахчисарай
Бахчисарай был настоящим восточным городом. Дома – в два этажа, окнами во двор, с балконами, деревянными решетками, зелеными двориками. Вся его жизнь сосредоточивалась на главной улице, протянувшейся вдоль реки Чурук – Су (гнилая вода), обставленной по обе стороны лавками, лавчонками и мастерами ремесленников. Когда Пушкин и Реевские въехали в Бахчисарай, как раз начался байрам — осенний мусульманский праздник, сопровождающимися народными играми, состязаниями и всеобщим оживлением.
Ханский дворец (хан-сарай), который так стремились увидеть все путешественники, тоже находиться на главной улице. В «Отрывке..»
Пушкин описал впечатление, произведенное на него дворцом:
«В Бахчисарай приехал я больной. Я прежде слыхал о странном памятнике влюбленного хана. Поэтически описывала мне его, называя la fountain des larmes….»
В ХIX века дворец служил местом приема знатных гостей (ведь и Пушкин с Раевским ночевали в нем), оставаясь музеем и памятником. В письме поэт говорит о мавзолее влюбленной хана Дилары Бикеч, умерший в 1764 году. С нею было связано множество легенд, живших в Крыму долгое время. В ее память создан в 1764 году мастером Омером знаменитый «Фонтан слез».
Пушкин, иронично отозвавшийся о фонтане в «Отрывке..», конечно же, оценил его изящество и глубокий символизм – мастер вплотил в нем идею вечной печали об ушедшей возлюбленной. В 1824 году, уже в Михайловском, поэт пишет стихотворение «Фонтану Бахчисарайского дворца»:
«Фонтан любви, фонтан живой!
Принес я в дар тебе две розы.
Люблю немолчный говор твой
И поэтические слезы.
Твоя серебряная пыль
Меня кропит росою хладной:
Ах, лейся, лейся, ключ отрадный!
Журчи, журчи, свою мне боль…».
Симферополь
Симферополь делиться на старый и новый город. Старую часть составляли жилища греков и армян, татар и цыган. Новый город мало отличалась от губернских городов Новороссии. Построенный по плану, он располагается к западу от речки Салгир (нынешний центр) и имел широкие прямые улицы с одноэтажными и двух этажными домами. Здесь находились и дом губернатора, и присутственные места.
Дата приезда Пушкина в Симферополь – последняя документированная дата его путешествия. Сколько дней он пробыл в городе, выезжали ли куда и когда уехали в Кишинев, можно говорить только предположительно.
По мнению биографов, Пушкин прожил в Симферополе от пяти до десяти дней. Дату его отъезда в Кишенев относят в период с 12 по 17 сентября.
Поэт покинул Крым, который навсегда остался в его памяти и куда он так мечтал вернуться:
«Так, если удаляться можно
Оттоль, где вечный свет горит,
Где счастье вечно, непреложно,
Мой дух к Юрзуфу прилетит….»