Всего в Черном море встречается более сотни видов макроводорослей, то есть многоклеточных. Конечно, все перечислять, пожалуй, не стоит, но определиться с некоторыми самыми известными попробуем. Все макроводоросли представлены тремя типами: зелеными, бурыми и красными (багрянками).
Это разнообразие красок позволяет в ясный солнечный день, прогуливаясь по каменистому мелководью, как по морскому саду, наслаждаться подводными клумбами и картинами из водорослей. Прибрежные влажные камни покрывает словно изумрудным бархатом кладофора белесая. Здесь же, на мелководье, вы всегда увидите и другую кладофору – бродячую(ярко-зеленую морскую тину).
Состоит она из множества мелких ниток. Это и «тело», и «корень» – все вместе. Растет кладофора очень быстро, а бродячей ее называют за то, что она растет, ни за что не держась, не укрепляясь, а лежит себе на дне перепутанным клубком и растет. Влечет ее течением, а она продолжает расти. От нее отрываются веточки и начинают расти самостоятельно. Это — пример вегетативного размножения. В кладофоре с удовольствием укрываются от хищников мальки, а на ее нитях живут крошечные оранжевые губки – примитивные животные-паразиты. Тогда кладофора становится зеленовато-оранжевой. Кто-то подумает: тина, какая гадость! Не скажите. В солнечных бликах мелководья она очень красива! Если ее достать из воды – зеленый комочек, но брось снова в воду – просто волшебство.
На камнях, расположенных чуть поглубже, растут уже другие водоросли: сцитосифон и энтероморфа – водоросли эфемеры. Они бурно разрастаются весной, спешат, так как уже к середине июня для них станет слишком жарко и их короткая, почти эфеменая жизнь завершится до следующего года. Рядом с ними струится шелковыми полупрозрачными светло-зелеными плоскими пластинами морской салат – ульва (только не путайте его с морской капустой – бурой водорослью ламинарией, которая не растет в Черном море). Все эти водоросли довольно распространены, неприхотливы и растут даже в загрязненных водах близ портов.
Подальше от берега, на песчаных лугах, глубоко (до нескольких метров) запуская корни, растет взмарник, или зоостера. Кто-то подумает, что это тоже водоросль, но это не так, потому что взмарник – это высшее цветковое растение с узкими длинными зелеными листьями и соцветиями, похожими на початки без лепестков. Если вытащить его с корнем, то на корнях может «сидеть» еще несколько растений-деток. На берегу нередко можно найти сочно-зеленые пучки зоостеры с крепкими корешками, вынесенные волнами. Луга этой травы – любимое место морских коньков и рыб-игл. Рыбы-иглы легко в ней прячутся, стоя вертикально среди стрелок травы, а коньки, «заякорившие» ее хвостами, так же довольно неприметны. Очень любят в ней резвиться разные мелкие рыбки и мальки. Кроме того, здесь излюбленное место для кладок яиц скатов – морских лисиц (черные рогатые чехлы от них многие видели на берегу). А вот сочно-зеленые пучки бриопсиса перистого, хоть и чуть похожего на зоостеру, никак не являются травой – это необычная водоросль, так как весь кустик – одна гигантская клетка со множеством ядер. Его ствол – слоевище – одна разветвленная клетка-трубка. И растет такое чудо в основном на боковых, затененных сторонах камней.
На поверхности камней, лежащих чуть глубже, выделяются ярко-малиновые нежные кустики красных водорослей. Это каллитамнион – одна из самых красивых водорослей Черного моря. Ее веточки собраны крошечными веерами. А мешочки, сидящие на веточках – спорангии – органы размножения. Из них вылетают и разносятся по морю споры, прорастающие в новые малиновые кустики. Можно каллитамниона принести домой, промыть и расправить в тарелке с водой, затем подвести под него плотный лист бумаги и аккуратно поднять вместе с ним на воздух. Просохнув через час, эта водоросль станет украшением (или первым листом) вашего гербария. Кстати, гербарии из морских водорослей – особый вид искусства в Японии. Можно создать целые картины, закрепив высушенные водоросли прозрачным клеем на натянутом на рамку шелке или картоне (кое-где можно наклеить мелкие ракушки). Такую красоту можно подарить кому-то из друзей или повесить на стене у себя в комнате.
Другая водоросль-багрянка растет на мелководье и называется церамиум реснитчатый. Его довольно легко расправить для гербария, так как у него есть скелет. На его веточках очень много поперечных полосок – известковых колечек, поддерживающих форму водоросли. Выглядит все это занятно: как бы неким декоративным изделием из бордовых полосатых шерстяных ниток с петельками по концам. Там же, среди камней мелководья, внимательный человек разглядит еще одну любопытную бурую водоросль – падину. Она представляет собой бело-желтые пушистые веера – очень нежные и свето- и тепло-любивые, поэтому уже осенью эти веера начинают лохматиться и распадаться. А вот красная водоросль лауренсия встречается гораздо реже. Ее упругие кустики не образуют зарослей, а растут одиночно, чуть напоминая кораллы. И совсем уже редко встречается дазия – словно плюмаж из темно-розовых страусовых перьев.
Почти на каждом камне можно увидеть оранжеватую молодую поросль бурой водоросли цистозиры бородатой. Ее леса окружают берега нашего моря везде, где есть твердые грунты. Это именно та водоросль, которая после шторма образует по пляжам целые валы, остро пахнущие йодом – самым морским запахом. Людям приезжим этот резкий запах бывает не слишком по нраву, но зато он такой необычно-запоминающийся. Цистозира создает целый лес из кустарников, где даже встречаются водоросли-деревья (некоторые экземпляры могут достигать человеческого роста!). Ветви ее бывают так густы, что просто невозможно разглядеть, что творится внутри. Из кустов выплывают рыбы и вновь исчезают в сплошных зарослях; по ее веточкам кто-то без конца бегает и ползает – масса существ проживает целую жизнь в ее пределах, не подозревая, что есть иные миры (наш, например). На самой цистозире любят поселяться другие, нитчатые водоросли, создавая как бы меховую опушку вокруг ее ветвей. Но это — эпифиты (паразиты). Зеленые, красные и бурые нитчатки облепляют ее, как плющ деревья в лесу, отнимая свет и питательные вещества. В свой черед их облепляют другие эпифиты – уже одноклеточные водоросли.
Есть тут еще одна необычная бурая водоросль – леатезия – коричневатый шар, напоминающий старый гриб-дождевик размером от 0,5 до 3см в диаметре. Она тоже паразитирует на ветвях цистозиры. Иногда среди веток можно обнаружить что-то очень похожее на цветки, залитые прозрачной смолой. Это – колония асцидий ботриллюсов (каждый лепесток «цветка» — одна асцидия) Это удивительные существа: в процессе своей жизни они проходят ряд превращений, которые показывают, что некоторая часть жителей земли вовсе не стремится к прогрессу, а даже наоборот… Планктонная личинка асцидии имеет глаза и даже хорду (то есть относится к хордовым животным, как и мы с вами), но когда это хордовое садится на субстрат, то превращается практически в мешок с внутренними органами, теряя саму хорду. Кого-то это сильно напоминает? А, ну да: всех сидящих и лежащих вечерами и целыми выходными днями перед телевизором и поглощающих разное питание (субстрат). Потом летом, на пляже, такие экземпляры тоже кажутся мешками, потерявшими всякую хорду. ;))
Если на ветках цистозиры протекает такая бурная жизнь, скажете вы, то как же бедная водоросль не ложится на дно под тяжестью всех присутствующих, а всегда устремляется вверх, к свету? Если внимательно посмотреть к ее ветвям, то можно увидеть, что все они оканчиваются вытянутыми заостренными мешочками (бобами). Эти мешочки содержат воздух и, как воздушные шарики, поднимают всю крону к свету. Все очень ловко устроено! В зарослях цистозиры водятся «звери» и покрупнее улиток, рачков и червячков. Например, симпатичный (несмотря на название) длиннорылый морской конек то цепляется хвостом-крючком за веточки, что-то с аппетитом объедая с них, то, быстро-быстро трепеща спинным плавником и, сохраняя таким образом вертикальное положение, перемещается к соседнему кусту. По соседству обитают рыбы-иглы, а самая крупная из них – высокорылая игла — бывает до 30см в длину. Она втягивает пищу как пылесос и умеет звучать тихим вибрирующим басом (если ее поймать и держать, слегка зажав в кулаке, то это можно почувствовать, как гудение трутня).
Под пологом цистозиры, начиная буквально с метровой глубины, кустарниковый ярус образует другая очень красивая бурая водоросль бежевато-абрикосового цвета – кладостефус. А под ней можно увидеть плотный жесткий коврик розовой травы, сплошь покрывающей камни – это известковая красная водоросль кораллина. Ее твердые веточки действительно очень похожи на кораллы. Для гербария их можно просто положить под небольшой пресс, и они станут плоскими.
Чем глубже, тем реже встречается светолюбивая цистозира (ниже 12м не забирается), постепенно сдавая позиции красной водоросли филлофоре и зеленому кодиуму. Это – теневыносливые виды. Кусты кодиума могут достигать метра в диаметре – они объемные и красивые. Поверхность камней в поясе кодиума часто бывает покрыта трепещущими рыжевато-фиолетовыми «корками» бурой водоросли зинардинии. Здесь свой мир: крупные морские налимы и каменные окуни, мохноногие крабы и удивительные серпулы – черви-полихеты с жабрами в виде причудливых желтых, красных или фиолетовых «хризантем» (их «лепестками» они дышат и питаются). На глубинах ниже 15м доминирующим видом из макроводорослей становится филлофора ребристая. Здесь тишина и сонный покой глубин с тенями крупных рыб – черного горбыля, карася-зубарика, морского петуха, скорпены. Филлофора вся состоит из пластин, пружинистых и завитых, которые от малейшего движения воды приходят сами в движение, стряхивая с себя осаждающиеся органические остатки из толщ воды. Эта система защиты не сработала в 70-80гг.- тогда избытки удобрений с суши погубили в северо-западной части моря огромное поле филлофоры. Кроме того, нужно с сожалением сказать, что полвека назад Черное море было гораздо прозрачней и цистозира уходила на большую глубину и встречалась гораздо дальше от берега, чем сейчас (теперь – не дальше 400м против 3км когда-то). В 50-80 годах ХХв. резко возрос сток удобрений в море с потоками Дуная, Днепра и других рек. В результате началось массовое цветение фитопланктона, масса которого, перехватывая большую часть солнечного света, лишала его жизненной энергии некоторые водоросли, а в частности – цистозиру.
Кроме того, фитопланктон после цветения умирает; бактерии моря не справляются с таким огромным количеством останков и те оседают на песке, камнях, водорослях органической взвесью под названием детрит. Лохматая серая пыль не только лишает донную растительность света, но в процессе гниения истощает запас кислорода в воде, а это пагубно вообще для всего живого в море. Нужно ли говорить, что от состояния водорослей зависит жизнь всех без исключения морских животных – рыб, моллюсков, ракообразных.
Охрана прибрежного пояса донной растительности – это забота обо всем биологическом разнообразии моря. С начала 90-х годов причерноморские страны договариваются о совместных действиях по уменьшению загрязнения моря, по ограничению вылова рыбы, по защите редких и исчезающих видов морской флоры и фауны. Главное при этом, чтобы написанное на бумаге выполнялось в действительности. А пока массовое строительство по берегам, порты, нефтепроводы, мазут, солярка, обрывки капроновых сетей и всевозможный мусор. Что-то изменится к лучшему, если каждый из нас, лично, изменит свое отношение к миру, среде, в которой мы обитаем. Не бросайте мусор в лесу, в горах, в море, в речки, на пляжах – унесите с собой пустые бутылки, банки, пакеты (ведь если вы смогли принести их полными, то совсем нетрудно унести их пустыми!). И если за свинство никто не наказывает, разве оно перестает быть свинством? Любить – значит заботиться. Вряд ли кто-то скажет, что он не любит жизнь, природу, море, но почему же тогда мы с вами так мало заботимся о них?
На глубинах ниже 25м растительность практически исчезает, а сорокаметровая отметка ведет уже в мир анаэробных бактерий – это бескислородная среда, но во все живом есть свой смысл. Здесь мельчайшие микроорганизмы, выделяя сероводород, перерабатывают органические остатки моря, которые возвращаются в воду химическими элементами и, поднимаясь вверх, становятся доступными для участия в фотосинтезе подводных растений.
Автор: Юлия Самарина.